Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Не спрашивай, опять мне допрос учинила.

— Ну, я ее понимаю, она твоя дочь и имеет на это полное право.

— Ты так думаешь? Она мне про свою личную жизнь ничего не говорит. Я вообще ничего не знаю о том, где она, с кем.

— Ну задумайся над этим. А что там у Носовых то происходит?

— Мама, это просто немыслимо!

— Рассказывай.

— Ну про жениха Сони ты помнишь, что она на той вечеринке с ним познакомилась, и Носовы даже позволили им встречаться.

— До этого момента я все и знала. Дальше мне никто ничего не рассказывал, — объяснила Полина, — так что давай подробности.

— Недавно Виктор выяснил, что этот Женя. В общем… Он пасынок покойного Антона Гордеева. Того самого.

— Которого его жена после развода родила, и назвала в честь своего отца, а заодно и его родного брата.

— Именно. Так вот, они судя по всему живут вместе с бабушкой и старшим пасынком в доме Гордеевых как члены семьи, даже фамилию их оставили.

— Воображаю, что развел твой Виктор когда все это узнал…

Зина вкратце пересказала историю злоключений возлюбленных, естественно с позиции Носовых:

— Зина, — остановила пересказ Полина, — а я бы теперь послушала что Гордеевы рассказали бы обо всем этом.

— Зачем, мама? Ты мне не веришь?

— Понимаешь, — пояснила Полина, — я не верю Виктору Носову. Потому что большей мрази в своей жизни не видела. И потому его жену и дочь мне искренне жаль. И если Катерину уже не спасешь, то вот Сонька во всем этом не виновата. Особенно памятуя о том, что она им неродная.

Зина осуждающим взглядом окинула мать:

— Давай мы закроем эту тему. Я поняла что у нас разные взгляды на эти семьи.

В этот момент запищал телефон и Полина ответила, после чего подала дочери трубку и сказала:

— Держи. Это тебя с работы. Как обычно.

Зина взяла трубку и пошла с ней по коридору к себе:

— Я слушаю.

— Это Виктор. У меня срочное дело.

— Говори, я скоро еду в клинику.

— Я попрошу тебя сделать одну вещь. Ты помнишь ту докторшу, о которой ты рассказывала, которая на дому эти проблемы решает?

— Какие проблемы? — не совсем поняла Зина.

— Женские.

— Ну помню. А тебе зачем?

— Мне она нужна. Завтра. Соня беременна. И мне срочно нужно избавить ее от этой неприятности.

Зина застыла в нерешительности, не зная что отвечать Носову. Что за сумасшествие творится. Зачем он собирается проделать это с девочкой? В какой–то момент Зина поняла, чего боится мать и на некоторое время подумала, что не сможет. Но тяга к деньгам, возможно, была намного сильнее.

В общем все кончилось ожидаемо хорошо.

Привет, Сьело!

А это опять я! Не читаешь? Брехня, точно знаю что читаешь и пускаешь сопли каждый раз, как я это делал раньше. Сейчас? А что сейчас — боль притупляется, слабеет, становится другой. Не думай, что она не осталась — я по прежнему вспоминаю тебя, вижу во сне и все такое. Но сейчас я все–таки смотрю на все иначе немного. Вижу твою вину, осознаю ее, но ненавидеть за это по прежнему не могу, да и не смогу никогда. Что же делать мне с тобой? Разные были мысли. Самая сумасшедшая состояла в том, чтобы позвонить маме и сказать — либо ты грохнешь его предков, Гниду и притащишь ко мне силой и оставишь так навсегда, либо я снова женюсь. Во как. И думаю, что ты догадался на ком.

Но это все прозаический бред, не имеющий с реальностью ничего общего. А та черешня скороспелая скоро стухнет, помяни мое слово.

Даже вспоминать не хочу. Мы кстати пересекли экватор нашей истории. Сейчас, взглянув назад, понимая, что я уже смог СТОЛЬКО написать, я с трудом верю, что уже совсем скоро дойду до конца истории и расскажу всю страшную правду об этих жестоких убийствах. Кстати, один наш общий знакомый, который знает, что я пишу роман, но о чем, знает только мельком, он сегодня прочитал сцену третьего убийства и сказал, что она сильна. А я и так это знаю, что от первого до третьего убийства, я сам прошел эволюцию своих чувств. А сейчас проживаю всю историю вместе с героями. Глава за главой. В этой главе, кстати, случится нечто совсем страшное. Что? А ты потерпи и прочитай. Я же знаю, что ты не только мои письма запоем читаешь, а и всю книгу.

А еще меня очень развлекают догадки тех, кто читает эту историю и не рискует заглянуть в конец, чтобы узнать, кто же тот самый злодей. Еще меня радует сентенция — «Я не верю, что кто–то из Гордеевых способен на такую жестокость», хотя с другой стороны отсылка к «Если постепенно накипало и, в итоге, прорвало» — тоже вполне логична и имеет право на свое существование. Полага., что я смог тебя еще больше запутать. Хотя бы для того, чтобы было интересно читать дальше. А уж я постараюсь сделать все от себя зависящее, чтобы это было интересно.

Люблю тебя, мой милый и единственный

Твой А.

20.02.2010(день)

Утро прибежало в город не спрашивая разрешения. Наступил новый день, который должен был расставить ответы на многие вопросы, и породить множество новых головоломок. Надя проснулась в этот день с особенным чувством удовлетворения. Скорее всего потому, что вчера она весь день провела у Гордеевых, а сегодня ей предоставлялся шанс показать всем, на что она способна, когда хочет этого, и когда видит какой–то смысл.

Потянувшись в узком кресле, она подкинула ногой одеяло и встала. За окном уже давно рассвело и солнце жестко било лучами в окно, застревая в тяжелых шторах. Надя раздвинула шторы и подставила лицо солнечному свету, а сразу после этого услышала голос матери и замерла:

— …на первом месяце она. И надо все сделать сегодня. Да, заплатят совершенно точно и достаточно. Никаких последствий!

Надя проанализировала то, что услышала, вспомнила упоминания Риты о головной боли Сони и тошноте. Следовательно — подруга беременна. Забыв о том, что созвон с Ритой был запланирован на одиннадцать утра, Надя бросилась к мобильному телефону.

Сейчас нам придется немножко вернуться назад во времени. Тимофей и Рита уходили из дома первыми, потому завтрак им подавали на кухне. На вопрос — куда они собираются в столь ранний час Тимофей не моргнув глазом сказал:

— Мы едем к Мишину на высотку, он сказал, что последние дни вид с террасы просто великолепен и можно поснимать, пока его родители в Смоленске.

— А я просто никогда не была в этих домах на Дятловщине. Они же рядом с телевышкой, — пояснила Рита, а утром оттуда можно восход солнца ловить.

— Я молчу, — сказала Ирина, — сама бы с радостью посмотрела на всю эту красоту, но увы, мне сейчас кормить остальных. Но фото вы мне скинете на мой компьютер.

Тимофей кивнул. В этот момент на кухне появилась Анастасия и сказала:

— Мне тоже ранний завтрак, у меня дела в Мякурах.

Тимофей и Рита потом не раз вспоминали это появление Анастасии на кухне. Они выехали из дома в пять утра, когда солнце еще не вышло из–за горизонта, а к половине шестого уже были у подъезда спиральной высотки на Дятловщине и позвонили в домофон. Мишин их уже поджидал:

— Вы себе не представляете, какая вчера красота с облаками была. Потом покажу на компьютере, что у меня получилось, — сказал он встретив их

Мишин был профессиональным фотографом и потому, только с ним была возможность научиться действительно хорошо снимать на новую зеркалку, которую недавно Тимофей презентовал Рите.

Установив на террасе штативы и фототехнику Тимофей осмотрелся. Бордюр был не таким сложным в конструкции, чтобы по нему спуститься вниз, тем более, что в нижней квартире была установлена металлическая решетка. Пока Мишин бегал в комнату Тимофей сказал Рите:

— Смотри сама — тебя эта конструкция выдержит, а меня нет. Лезть тебе.

На террасу вернулся Мишин и сказал:

— Кому хочется горячего кофе?

— Мы уже пили, — сказала Рита про себя вспоминая — какой кофе попросить у Мишина потом, когда настанет время лезть в квартиру Клавдии.

Тимофей согласно кивнул сказав:

— Мы лучше после того как поснимаем.

Начался рассвет. Солнце медленно поднималось из–за горизонта, который был разделен геометрией городских построек и индустрии, восточной части города. Первые лучи упали именно на высокие стройные трубы ТЭЦ и Хлебозавода. Мишин показал Рите, как настраивать ее технику и они начали щелкать фотоаппаратами ловя бесценные по красоте кадры восхода солнца над просыпающимся перед рабочей неделей Озерском.